Начало

Осень. Очень спокойное время года. Романтичное, его любят как романтики, так и влюбленные. Оно поражает наше воображение, трогает невидимые тонкие и чувствительные струны души. Заставляет внутри просыпаться что-то нежное и ранимое, трогательное и чуть-чуть печальное. За окном осень. Листья начали менять свой цвет, окрашивая город в золото, но кто бы это еще заметил. Кому оно было важно. Хотя может в глубине души, там, где никто не видит - важно многое, но оно уже так глубоко, что и сам не замечаешь этого. 
Осень?
Осень – время года, слякоть, грязь и серость, никакой романтики. Вот что видел расчетливый мозг мужчины. Вот отчего он кривил губы, стоя у окна и наблюдая как мир превращается в одну сплошную лужу, по которой плавают отребья листвы. А всюду будет разлетаться пыль под властью ветра.
Беспорядок. Все это мало нравилось Луке. Наверное, именно по этой причине на территории клуба всегда было чисто и убрано.  Стоило только ступить на нее, как сразу попадаешь в место лишенное грязи. Кровь, наркотики, алкоголь – не грязь. Танцы на столах и подиумах тоже не в счет. Разврат – это уже не грязь, это что-то похожее на образ жизни, привычный, схематичный, рассчитанный вдоль и поперек. Лука все подгонял под схемы, жил по ним, и строил свои планы по ним, и никогда не ошибался, все его схемы были идеальными, он все проверял, все подгонял под изменчивые правила, жизни, бизнеса, закона, и беззакония. Возможно, именно в этом и был его успех. В этом, и жестокой сильной руке, которой он предпочитал править.
Не иметь друзей – значит не иметь слабостей. У Луки не было друзей, не было близких, мать тоже не в счет, она перестала быть близкой в тот момент, когда отдала дитя на воспитание отцу и пропала из жизни мальчика. Нет близких  - нет слабостей. Тоже из одна из схем.
Но… Но есть люди, которые так или иначе, важны для бизнеса и его развития. Конечно, бесспорно можно заменить любого, люди пешки. Однако, начинка в них разная, если один может быть замечательным парламентером, то другой нет.
И буквально на днях Лука потерял одного из своих лучших людей. Да, стоило признать что этого человека ему будет реально не хватать, такой подвешенный язычок так просто не найдешь, и ум у парня работал так как надо. А в итоге?
Ну да, его ум, тот самый что мозг, пришлось соскребать с асфальта. Неприятно, даже почти жалко, только чувства этого мы не знаем, потому и страдать долго не стали бы.
Холодный и безразличный взгляд серебристых глаз на часы, вздернуть бровь и поглядеть на подъезжающую к клубу черную машину.
«Все по схеме. По расписанию, минута в минуту…»
Все именно так как и любил Лука, все так как он привык. Редко схемы не срабатывают, еще реже его планы проваливаются.
«Доминик Росс. Побудешь моим козырем. А потом...»
Это самое потом ничего хорошего не могло принести мальчику, хотя бы потому что было правило в голове у Луки, воспитанное с самого нежного возраста, вбитое ему в голову папочкой и «добрыми», «нежными» преподавателями.
«Око за око, мистер Росс… Око за око»
И Луке было откровенно плевать, что пешку он сейчас заменяет королем… Будущим наследником семейства Росс. Но расчетливый ум складывал схемы, и Лука понимал, что убийство мальчика может вылезти тем еще геморроем ему самому. Так как в семейке Росс, один черт знает, что творилось и передачей «трона».
Шаг в сторону от окна, опустить голову, чуть сощурить глаза, задумываясь, просто раздумывая как лучше расставить фигуры сейчас на шахматной доске, чтобы больше не терять людей и возможностей. Удачных возможностей. А главное добиться своего. Убрать на хрен семью Росс со своего пусти. Со своего рынка. Наркотики это профиль Каса Ди Потере. А Росс пусть и дальше занимается оружием.
Хотя Лука уже начинал подумывать начать аналогичный захват рынка, расширение своего бизнеса. Мир нарушен и если начнется война Кроссзерия готов дать отпор и нанести удар по тому наглому зверю что зовется семейкой Росс.

Машина приехала «клиента» доставили. Оставалось только решить по какой схеме начать вести себя с мальчиком. Юный, он был совсем молоденьким, и почему то Лука чувствовал что совсем не в курсе дул мафии, семей, и бизнеса. Кроссзерия ожидал что перед ним будет простой невинный подросток. Вообще Лука впервые не собирал полного досье на того кого собирается использовать в своей игре. Сейчас же он знал только что что мальчика которого сейчас ведут к нему зовут Доминик Росс, ему семнадцать лет, и всю свою сознательную жизнь он прожил в Японии, вместе со своей мамой, пока его отец и дядя строили свою оружейную империю в Европе. По какой то причине мальчика не тянули в это дело, не готовили из него Лидера. А пожжет просто старший Росс, просто старался защитить свое дитя.
Но почему?
Этого Лука понять не мог. Ведь его отец поступил иначе, и всегда говорил что ради него же и старается, что строит сейчас его будущее, и говорил что жалеть о прошлом которое он ломает не стоит, так как впереди будет лучше. Будет власть, сила, деньги, обеспеченное будущее и уважение. А это главное в мире. Прогибай мир, и не прогибайся под него. Будь сильным и безжалостным. Укрепляй свой стержень, ты же мужчина а не тряпка. Вот что всегда твердили мальчику с красивыми серебряными глазами, когда тот еще пытался сопротивляться и плакал, в надежде что отец его отпустит к матери, и все снова будет как прежде. И так было до тех пор пока не применили кнут. И кстати не в переносном смысле этого слова. Жестокость и грубость, безжалостность в мальчика вбивали. Причем вбивали враги отца, их заставляли. Из Луки растили цербера. Его тренировали и избивали. На него натравливали пленников, до тех пор, пока ожесточенный юноша не порвал всех их в клочья голыми руками. Воспитание было жестоким. Лука стал жестоким.
Его не оберегали, мальчика берегли, и не втягивали. Но сейчас… Сейчас его втянули и Доминик Росс, юноша со стороны оказался в самой гуще разборок. Схема. По какой же схеме вести себя с ним.
Задумчиво рассматривать стол, и думать о том, что малец явно будет напуган, а может наоборот будет строить из себя храбреца, ведь все такими были в семнадцать лет. Лука был… Но он был хуже любого семнадцатилетнего мальчика. Намного хуже. Он не строил его из себя, он им был.
В дверь даже не постучали, просто распахнули и толкнули похищенного на пол. Лука вскинул глаза, и изогнув бровь недовольно воззрился на своих людей. Нет, что вы, ему было все равно что мальчик наверное все колени себе отшиб, синяки это мелочь, он на него даже еще не посмотрел. Его куда больше взбесило то что они, эти псы не постучали в дверь.
-Какого черта, стучать не учили, - тихо, спокойно, с метало в голосе. Но он звучал красиво, как ни крути, куда не поворачивая, Лука, обладал красивым и приятным голосом.
Один похититель тут же отступил назад, а другой подошел к мальчику и сдернул с него повязку.
Только тогда Лука поглядел на похищенного. Поглядел, и показалось, внутри что-то оборвалось. Замерло, дрогнуло, и пустилось вскачь. Оказалось, что это было сердце, дало о себе знать проклятое. В самый неожиданный момент. Нахлынули какие-то странные чувства. А главное о боже. Доминик Росс был таким, каким Лука его в жизни не смог бы представить. Подобное существо разве только в сказках может родиться на свет. Просто в фантазии человека помешенного на чем-то экзотическом, идеальном.
Снова скачок в груди, болезненный удар в прутья ребер, предатель… Спавшее, безразличное ко всему сердце, давало о себе знать снова. Что несказанно удивляло Луку, серебристые глаза которого смотрели с внешним безразличием как по тоненьким плечикам юноши рассыпаются вьющиеся дивной красоты рыжие пряди волос. Как по кукольному лицу струятся слезы, и на подбородке алеет дорожка крови.
Ярость всколыхнулась в груди алым всепожирающим пламенем, Лука потерялся, просто удивился тому, что она появилась именно сейчас. Ему захотелось просто напросто свернуть шеи своим людям, растоптать их, порвать в клочья. Злость клокотала внутри.
А потом взгляд. Голубые глаза, напуганные, обиженные, расстроенные… Они словно смотрели в душу Луке, забирались так глубоко куда сам явно уже давно не заглядывал просто не мог. По позвоночнику пробежали мурашки, словно тысячами иголочек они вонзались в кожу. Ощущение странное, такого Кроссзерия вообще еще не испытывал. И самое ужасное что ему казалось что эти голубые глаза читают его. Читают его как открытую книгу.
Но все схемы просто рухнули и рассыпались, превратились в пепел и были развеяны, в тот момент когда мальчик подскочил и рывком прижался к Луке, обнял его поперек груди, и задрожал, заплакал на его груди. Но кожей чувствовал влагу ощущал его тепло.
Растерялся. Кроссзерия просто не знал как реагировать. Даже сердце в груди замерло словно остановилось.
Вдох, спокойный и уравновешенный. Лука чувствовал, что мальчик, почему-то искал защиты у него. Поднять взгляд, холодный и безразличный, и впервые у мужчины этот взгляд не передавал того что он на самом деле чувствует.
-Вон, - коротко и властно. Тут же люди испарились из его кабинета, словно и не было их.
А Лука стоял, и смотрел на макушку мальчика, просто смотрел. Он не знал что сказать, что сделать. Он вообще себя не чувствовал, он не понимал что творится у него внутри. Что за странное смятение на него напало. Да и откуда появилось это странное желание обнять мальчика, успокоить его, защитить… Защитить? От самого себя…
Рука дрогнула, наверное впервые его руки так дрожали, и впервые взгляд серебристых глаз мужчины теплел, в нем появились мягкие искорки. Погляди сейчас Лука в зеркало он бы себя узнать.
Обнять. Обхватить плечи мальчика сильными руками и обнять его, словно защищая от всего мира, от всего что было вне этих вот объятий.
-Тише, - голос странно сломался, Лука вообще не знал что еще сказать и единственное что пришло на ум, этому властному и умному человеку это, - не бойся. Тебя никто не обидит. Я обещаю, что буду тебя защищать…
«ЧТО?»

Время кажется, остановилось. Кажется, или действительно прекратило свой бег, замерло с того момента как в этой комнате, этом кабинете, по существу маленьком замкнутом пространстве появился Доминик. Этой остановки, заминки, Луке было не понять. Как и странного чувства, что появилось  где-то в нем, глубоко, зашевелилось там, где ожидалось меньше всего, и даже не понятно где этого было, потому что туда раньше не заглядывал никогда, там было что-то вроде вымершей территории, сожженной дотла и никому не пригодной, не нужной, не плодотворной. Там был пепел, под которым покоились все лучшие чувства и намеренья мужчины. Надо отметить, что на данную почву еще никому пробраться не удавалось, даже мать, которая решила вернуть утраченного сына, после смерти мужа диктатора, не смогла пробиться к Луке, зацепить его. Женщина, которая его родила, которая его воспитывала, та что дарила ему на протяжении пяти лет любовь, нежность и заботу, не смогла пробиться через холодное серебро глаз, она не смогла ни слезами, ни уговорами и увещеваниями простить ее. Ее слабохарактерность. Нет, прощать Лука не умел, не умел сочувствать, у него просто не было жалости, даже к маме. Свою мать он отправил в Японию, подальше от себя, чтобы не мешала, чтобы не пела о своих чувствах и своей любви, это мешало. Нет, оно не трогало. Просто раздражало, действовало на нервы.
А что же этот мальчик? Это дитя одним взглядом своих голубых нежных глаз растопило весь лед, что был в душе Луки. Холод, который отец взращивал годы, которым наглухо закрывал все слабые, как он считал места парня.
Пробить броню, взглядом.
Коснуться сердца слезой.
Слезой, которой казалось мальчик, смыл все грехи мужчины. Или принял их на себя, на свою чистую и невинную душу. Почему то в этом Лука нисколько не сомневался. Этот мальчик явно в жизни никого не обидел… Будь то даже какая-нибудь маленькая букашечка. И тут, почему то стало горько. Горько? Стыдно? Разве мужчина знал, что это вообще такое. Никогда не знал. А тут, оказывается, есть, оказывается, не спят, да еще и цеплять могут, чувства. Лука давно уже думал, что нормальные для него чувства – это полное отсутствие таковых. И это было нормально, правильно. Так было всегда. А то что творилось сейчас было каким то беспорядком, полном беспределом в его схематичном, продуманном мире. Словно землетрясение в маленькой деревушке, в городе с карточными домами, которые раньше казались не рушимыми, а сейчас сыпались и путались, открывали то, что никогда не было на виду, то чего не должно было быть вообще. Это все было мертвым, упакованным и спрятанным куда подальше. Забытым напрочь.
Но сейчас оно прорывалось наружу, искало выхода. Через камни, пепел и землю пробился на свет маленький росток, так быстро так внезапно. Это ошеломляло, и мужчина просто терялся в собственных ощущениях, ледяная корка, покрывающая его сущность пошла крошечной сеточкой трещинок с красивым и хаотичными узором мозаикой.
Объятья становились крепче, мальчик прижимался к Луке крепче, а тот обнимал его уже более уверено. Правда взгляд снова и снова возвращался к двери. Не хотелось бы Луке, чтобы кто-то из его людей снова залетел в кабинет и увидел такую вот умильную прекрасную картину. Но и отстранить мальчика не было ни сил, ни желания. Просто хотелось, забыть, кем являешься, быть только для него. Быть для кого-то одного? Принадлежать кому то одному?
«Хорошо?»
И пальчики в волосах. В жестких прядях с нежными намереньями, и Лука нечаянно себя даже котом почувствовал. Прикрыл глаза и потянулся к нему, наклонился, ниже позволяя этому мальчику делать с собой все, что ему хочется. Это было так естественно с одной стороны, и так нереально с другой. Потому как Луке казалось, что именно этому человечку он может безоговорочно отдать всего себя. Посвятить себя ему. Принадлежать этому мальчику, которого пообещал защищать даже ценой собственной жизни.
Отдать себя ради кого то. Посвятить себя кому то. Почему то это было так естественно.
Когда вот так слышишь, как бьется его маленькое сердечко, когда чувствуешь, как перебирают его пальчики твои волосы, слышишь шепот его приятного нежного, словно перезвон колокольчиков голоса, хочется убиться на месте. Остановить время, забыть, кем ты являешься. Впервые Лука чувствовал себя не в своей тарелке, не знал, как правильно реагировать на эту нежность. Он вообще не знал, как на нее реагировать. И как понимать то, что мальчик сейчас его успокаивал, ему говорил, что бояться не чего. Ведь Кроссзерия ничего не боялся, да ничего не боялся. Даже чувств, которые были для него более чем новыми и ошеломляющими.
Просто он не привык… Не привык к подобным чувствам, они его не пугали но точно ставили в тупик.
Лука замер, он просто смотрел на дверь и ждал какого-нибудь подвоха, но портить момент не хотелось. Он просто не мог отстранить мальчика, а скорее наоборот было нужно прижимать его ближе, чувствовать его всего, как самого себя.
А потом ничего. Так же внезапно … Лука просто не понимал, как так может быть. Еще только минуту назад он был маленьким таким щитом, странным, но на удивление надежным. А сейчас его руки опали. Он рухнул на пол и смотрел в одну точку. Лука поглядел на него, и тут же смекнул в чем было дело. И сразу объяснил для себя причину такого странного поведения мальчика…
Шок…
Не больше не меньше. Лука подхватил мальчика на руки, и вместе с ним прошел в двери и тут же закрыл ее на ключ.
-Тише, все будет хорошо, маленький, - спокойным голосом, мягко опустился с ним на диван, и провел ладонью по щеке, с нежностью заглядывая ему в глаза. – Доминик… Ники, все будет хорошо. Не чего бояться… Ники, - прижал его к груди, начиная поглаживать спину, легкими и мягкими прикосновениями, стараясь успокоить и как то вытащить мальчика из состояния шока.
-Ники, - поговори со мной, - Расскажи, откуда ты? Чем любишь заниматься. Боже расскажи о себе все, мне правда очень интересно…
Отвлечь, привлечь его внимание, и плевать даже что несешь бред и задаешь действительно странные вопросы. Странные в том плане что, как правило, Луке было совершенно плевать на жизни других людей, на их увлечения. Но этот случай точно выходил за все рамки.

Прикасаться к нему. Держать этого мальчика в своих объятьях, окружать его своим теплом, заботой, помочь ему вырваться из цепких лап страха, вот что сейчас было самым важным для Луки. Но самое главное, что ему самому хотелось вот так держать его у своей груди, оберегать, защищать своей силой, отражать любые попытки подобраться к этому маленькому рыжему котенку.  Защитить его, обнимая сильными руками, отражать своей силой все его страхи, не давать им овладеть им. Просто разговаривать, просто чувствовать его тепло, ощущать дыхание, судорожное легкое. И ничуть не меньше Луке хотелось коснуться этой огненной гривы волос, пропустить легкие, вьющиеся шелковые пряди сквозь пальцы сочувствать кожей их прохладу, а Лука не сомневался, что они прохладны. А так же Кроссзерия почему то был уверен что стоит ему только ткнуться носом в его волосы, то они будут пахнуть осенью, ее свежестью, мальчик был словно осень, яркий, красочный, но тем не менее нежный, с голубыми глазами, которые почему то казались каплями осеннего дождя разбивающегося о карнизы. А голос уже не казался перезвоном колокольчиков, а виделся как музыка дождя, фантастическая, нежная, чуточку грустная, но она пробирается до самой души. Так же как и мальчик, незаметно для самого мужчины пробрался в самую глубь того, занял место которое многие годы пустовало и казалось что никогда не будет заполнено. А Доминику, маленькому котенку хватило взгляда, объятий и пары слов, чтобы разрушить все стены и преграды, захватить почти, что без боя сердце мужчины. Удивительно и непонятно как такое могло случиться. Лука просто поражался тому, что творилось в его груди, и не понимал что происходит. Почему там так мало места, когда малыш так льнет к нему, почему болезненно сжимается сердце, когда Ники его обнимает.  Наверное, впервые в жизни взрослому мужчине стало страшно, он просто не знал, как правильнее реагировать, а столь новые чувства и ощущения.
Почему сердце сжимается и замирает, когда он вот так смотрит в мои глаза?
Этот вопрос снова и снова посещал разум Луки, пока они просто смотрели друг на друга, и ни один из них был не в силах отвести взгляда, прервать этот бесшумный и беззвучный разговор душ, диалог который значил больше чем тысячи слов произнесенных вслух. Они понимали гораздо больше вот так, просто смотря друг другу в глаза, и юноша, мальчик который должен был бояться и ненавидеть наоборот признал, доверился, успокаивался в объятьях Луки, чувствуя его силу, его душу. Луке почему то казалось что мальчик знает о нем то чего не знает сам мужчина. Это было так поразительно, что пугало, до дрожи, до мурашек. И тем не менее это чувство не покидало, и Кроссзерия верил что мальчик видит его насквозь.
«Только бы прошлое не видел и мысли не читал», - с каким-то суеверным ужасом подумал Лука, отводя рыжую прядку волос мальчику за ушко, наблюдая, как тот постепенно оживает в его руках, что не могло не радовать мужчину. И радовало же. Так сильно радовало, что уголки неулыбчивых губ приподнялись в робком намеке на улыбку, именно на нее, а не на холодную и высокомерную ухмылку, усмешку. Такое вот невиданное чудо, что даже сам не веришь. Казалось то, что губы давно забыли о том как это улыбаться.
И прикосновения мальчика действовали на Луку успокаивающе, они словно уравновешивали внутри все, и самое главное загоняли холодность и спокойствие куда то глубоко, так далеко что Лука не понимал что с ним сейчас, и откуда эта распирающая все внутри нежность по отношению только к одному единственному человечку.
«Он? Он стал более важен, чем все мотивы, из-за которых я пошел на похищение», - реально ошеломляющая мысль. Удивляющая и поражающая.
-Любишь машины? Скорость? - вскинув брови, переспросил, так как ну не вязался этот мальчик нежный и весь такой невинный и наивный с таким спортом как стрит гонки. Да и не думал Лука, что Ники таким увлекается, музыка, к примеру, танцы, это как казалось мужчине больше подходило юноше, чем возня с машинами и их составляющим.
-Похищать людей?, - задумчиво переспросил Лука, смотря на то как ластится к нему мальчик, и надеясь что сердце не будет бешено колотиться в грудную клетку, а как то умерит свой пыл. – Нет, оно не страшно, не для меня, Ники…
Было приятно видеть, как мальчик успокаивается рядом, это значило только одно, он чувствует себя в безопасности, защищенным рядом. И это его обещание защищать. Защищать своего похитителя. Такое искреннее и невинное желание, которому просто невозможно не поверить, это было бы равным тому, чтобы не верить самому себе. Почему появилось такое чувство, было не понятно.
А потом этот его испуг, Лука же только глаза распахнул, так как мальчик почти сразу успокоился, и тут же из под его воротника вылезла мохнатая мордочка… хорька? Черная тонкая бровь изогнулась и нервно дернулась. Лука не особо любил животных, исключения коты и собаки, а животные не любили его. Так что увидеть это зверье моё было для него удивительным.  Почему то в разуме сразу вспыхнула мысль избавиться от зверька как от маленькой и докучливой помехи. Чуял Лука пятками, что зверюга его не полюбит. Чуял и все тут.
Но то как мальчик смотрел на животное, как щебетал с ним и о нем, заставило Луку покривить душой, и не иметь ничего против животного. Сделать мальчика снова несчастным он просто не мог. Итак, сделал уже не мало. Похитил вот, от семьи оторвал. Его ударили даже, за что те двое еще поплатятся, этого Лука им не спустит.
- Ммм, я бы не сказал, что прямо люблю зверюшек, но вот твой очень даже нравится, симпатичный парень, - и тут животное отозвалось рычанием на Луку, тот сразу же поглядел зверюге в глазенки, кажись или правда между ними молнии проскочили.
«Конечно, я люблю животных. Я люблю животных», - уговаривал сам себя Лука, внимательно следя за зверюшкой, которая уже под куртку тарилась мальчику.
-Да, - чуть улыбнулся, про себя ужасаясь количеству зверюг, - Большое же у тебя хозяйство Ники. Как справляешься?
Время уже близилось к обеду, и у Луки, откуда то завопила совесть, так как он сейчас понял, что мальчик с самолета и явно там ничего толком не ел. Потому по всем правилам следовало бы сейчас сводить его куда-нибудь, чтобы он поел. Пользоваться кухней клуба не хотелось, подумалось, что лучше выбрать заведение получше. Но надо было еще и предохранить себя от возможной нападки от семейства Росс, которые уже точно заметили пропажу. Лука откровенно не знал что делать, и сейчас только об этом и думал, да как то незаметно для самого себя начал играть с кончиками волос мальчика.
-Ники ты кушать хочешь?
Решил просто сначала узнать. А собрать себе людей и конвой, отбить себя и мальчика он всегда сможет. Позаботиться о нем тоже. Сил хватит. На все хватит сил…
-А что ты любишь? В какое кафе хотел бы съездить?